КОМИ-ПЕРМЯЦКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА им. М.П. Лихачёва

Люди бывают хорошие и плохие, богатые и бедные, счастливые и бесталанные. А я какой-то иной, не из тех, внемерный, что ли. Это, видно, потому, что был рожден в черной бане, “введен в жизнь” по обряду чудских знахарей, и только затем, как бы шутя, крещен в храме. С колыбели меня приучили к молитвам и причастиям, но божья благодать ко мне не пристала.

Из заповедей Моисеевых запомнил лишь три: не убий, не укради, не наговори на ближнего.

С малолетства не везло: и тонул, и висел, истекая кровью, на обрубке сука, зацепившись подмышкой, и плутал по лесу. А еще – в одиннадцать лет остался без отца; вскоре под Сталинградом погиб старший брат; перестал учиться – нечем было платить. В 1943 году, будучи пастухом колхозного стада, потерял корову (решили, что ее съели дезертиры); хотел стать артистом, и был принят в студию, да лапти помешали (а в армию и в лаптях взяли, и первый марш-бросок от Перми Великой до Бахаревки мимо завода имени Сталина совершил в лаптях).

Страсть как хотелось поработать на конной жатке-самосброске (в то время она была самой сложной уборочной машиной), но в первый же выезд в поле, когда тридцать девушек и баб проложили серпами проезд во ржи, почтальон вручил мне повестку, чтобы явиться на пункт отправки в часть.

А восемь лет солдатчины – разве везение? Без меня бабушку и дедушку похоронили, моя дорогуша не дождалась меня... Сплошное невезение. И смирился со своей судьбой: невезун, горемыка.

Но нет худа без добра. Выйдя из армии в мир, встретил ладную девушку-учительницу, и через месяц мы стали “одной сатаной”. И пошло-поехало! Став женой, она отдала меня в школу рабочей молодежи, потом – в педучилище, из которого я уже вышел с дипломом и почти интеллигентом и ровней своей ладе.

Тогда и стало меня сильно клонить... нет, не к постели, а к столу: во мне заерзал стихоплет неуемный! Стал втихомолку пописывать. Чаще – ночами. При керосиновой лампе, чтоб никто не видел. Стыдно же в тридцать-то лет чепуху городить да женины чернила изводить! Детишки и жена, да и вся деревенька спит, а перо мое поскрипывает. Так и дошел до ручки-самописки и через десять лет был принят в Союз писателей...

12.06.2001г. Василий Климов