КОМИ-ПЕРМЯЦКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА им. М.П. Лихачёва

В Начало

Предыдущие страницы

7–8 июля 1975 г.

 «Дискредитация марксистско-ленинского учения и симпатия фашистским теориям», –  так военный трибунал 57 МСД (Новицкий) квалифицировал мое «преступление» в 1941 г. В чем же я был тогда действительно виновен и в чем нет? И был ли я вообще виновен? Отвечу на этот вопрос по истечении 34-х лет теперь так, как ответил бы и самому богу, спроси меня он об этом.

Да, виновен был я, но только не перед марксистско-ленинским учением и не в симпатиях к фашистским теориям, которых, и марксистских, и фашистских теорий, я вообще толком не знал, а виноват был в том, что не одобрял тех порядков, которые существовали тогда у нас в стране. Не одобрял и протестовал, где только можно было, против нищеты нашей деревни, против массовых расстрелов ни в чем неповинных людей, против произвола власти предержащих, против Сталина и его окружения, наконец. Этим делом я действительно занимался, и особых симпатий к существующим порядкам я не испытывал. Кричать «Ура! Ура!» Сталину я ни за что бы не стал. Другое дело Родина. Ей бы я никогда не изменил. И случись такое – победи в войне фашизм, я б и тогда снова попал бы за решетку...

В первый период моей подследственности они пришивали другую «симпатию» – симпатию буржуазным демократиям. Основанием на это обвинение у следствия был тот факт, что я перед кем-то высказался в том духе, что англичане делают успехи. Не пошли дела у Чемберлена,  поставили на его место Черчилля. А у нас все Сталин, Сталин и Сталин. Хоть прав, хоть не прав – все равно Сталин.

И если б наши кремлевские узурпаторы прислушивались к мнению подобных мне (а таких было побольше, чем тех узурпаторов), то и дела в нашей стране шли бы иначе. Не было бы хронического голода, не было бы массовых репрессий, не было бы ошибок во внешней политике нашей страны.

12 ноября 1975 г.

Не очень-то приятно слышать критику (западную) в адрес нашего сельского хозяйства. И в адрес тех, кто довел его до такого плачевного состояния. Крестьянский уклад, некогда прочный и надежный, разбит новым общественным строем до основания. Начало этому положил 1929 год. Не год «Великого перелома», а год «Великого разгрома» сельского хозяйства.

Что только не делали с бедным мужиком, который кормил все государство! И в коммуны его пихали, где он был и сам нахлебником; и раскулачивали его, когда он стал строить «Новую деревню». Потом морили голодом в колхозе, заставляя его воровать. И довели до такой степени, что он побежал. Побежал из деревни в город, на стройки, куда угодно, где кормят хлебом. То сам кормил все государство, то самому есть стало нечего. Вот что сделали с русским мужиком – кормильцем!

А как руководят сельским хозяйством? Пожалуйста, и сверхранний сев, и отмена севооборота. И кукуруза на севере – чьи это директивы? Надо было из нашего мужика делать культурного, богатого фермера. А из него сделали какого-то люмпен-пролетария. Садит свой огород, скотину пасет – вот и вся его забота. А что до колхозного – ему наплевать. Там хоть трава не расти.

Да и кто остался в деревне-то? Шиш да голыш, как говорится. Начальства, правда, много. Так много, что плюнуть некуда. Ну, а что оно, начальство-то?  В большинстве своем не руководит, не организует дело и даже не командует, а просто числится. Но числится не даром, а за счет того же мужика.

7 декабря 1976 г.

А память-то высвечивает! Высвечивает из тьмы прошлых лет. …Не было ни пресловутых изб-читален, не было клубов, ни иных казённых мест торжеств. Была крестьянская народная веселость, мудрая и настоящая, льющаяся из глубины сердец.

Троица. Сотни девушек и парней, не убитых еще горем последующих лет, разодетых и прекрасных, собравшихся на гулянье, ходили по главной улице села и пели… Как все было естественно, как все было от души!

А теперь? …Соберутся в рабочий день в так называемом клубе и поют. Что они поют? То, что услышали на пластинке или по радио… Но не свое. Своего у них ничего нет… Души в их песнях нет.

Народное сохраняется, но в каком виде? Куда подевалась естественная и душевная народная веселость? Веселость не по принуждению, а веселость от души? Кто не видел ее раньше, тот никогда не поймет, что это такое.

…Я не зря говорю о прошлом. Вспоминается, например, Пасха, Пасха в нашей глухой-преглухой Титовой. На качелях качаются не только молодые, но и старые. Мы, пацаны, тоже около взрослых. Начинаем играть в снежки. В нашу забаву вовлекаются взрослые. А потом и старики. И идет сражение. Один конец деревни выступает против другого. Шум, смех, веселье… И борьба. Борьба – только в снежки. Но как она памятна мне! Один раз комком снега «съездили» мне по глазу, и я чуть не окривел.  Но какое хорошее воспоминание осталось от этого! Сейчас такого народного веселья нет. Почему? Народ из деревни бежит…

А Святки? А Масленица? А Рождество? Люди жили: не допивали, не доедали. Но жили. А как мы? Мы, по-моему, не живем, а только существуем. И сыты, и одеты, и выпить есть что, но все равно только существуем…

Она, эта жизнь, лучше, когда не осквернена никакими идеями. Просто жизнь и все.  Без всякого вмешательства со стороны. Естественная жизнь. Мне так прожить не удалось.

20 февраля 1977 г.

Апатия.  Она, к сожалению, налицо теперь не только в вопросах политических, но и в таких вопросах, где нужна инициатива. В вопросах экономического порядка, например. Вот почему на все призывы партии – повысить, усилить, обеспечить, внедрить, развернуть, создать, уделить, утрясти и прочее – не только рядовые труженики, но весь административно-хозяйственный персонал только «машут хвостами». А партия «организует» десятки каких-то движений, каких-то починов, придумывает десятки каких-то почетных званий для тружеников производства, разбрасывается орденами и медалями, но… но все это так приелось всем, что никакого эффекта давно уже не дает. Хотя бы потому, что все это очень быстро забывается, и еще проще, что все это уже порядочно всем надоело. А ведь в годы первых пятилеток звание «Ударник», например, действительно было почетным.

Управление

Парткомы в большинстве своем марионетки. Рабочкомы – жалкий приводной ремень. ПДПСы (постоянно действующие производственные совещания) и прочее – жалкая карикатура на «рабочий контроль» ленинских времен.

Не лучше ли было бы парткомы упразднить за ненадобностью. Рабочкомам дать настоящую самостоятельность, а ПДПС-ам – настоящую власть! Чтоб рабочий класс и технический персонал действительно участвовал в управлении производством!

Подотчетны же владельцы фабрик и заводов за границей перед своими акционерами (совет акционеров), в числе которых большое число рядовых рабочих.  Это для нас не эталон, конечно, но что-то хорошее в этом есть.

А это что получается? Какой-нибудь Иванов или Петров, не выдержав злоупотреблений, произвола, а то и вообще антигосударственных проступков какого-нибудь начальника, осмеливается его где-нибудь критикнуть, где-нибудь разоблачить (на том же парткоме, если он коммунист). И что его ждет после этого? Почет и уважение за смелость во имя справедливости? Дудки, его ждет за это тяжелая расплата (об этом досыта начитаешься даже в «Правде»).

Этому принципиальному борцу за справедливость привешивают ярлыки клеветника, и он после этого забивается в щель и своим детям потом наказывает не лезть на сильных мира сего. Будь они хоть стопроцентными прохвостами. А почему этого честного и принципиального товарища заставили забиться в щель? Да потому, что у него нет никакой защиты. Партком обязан поддерживать авторитет своего шефа. Будь он хоть чёртом с рогами. Рабочком…этот вообще не в счет.

А пресса? Пресса осмелится критикнуть какого-нибудь ничтожного командирика производства или учреждения, но только не того, который номенклатурный работник и на защиту которого встанет кто-нибудь из «верхов».

«Критикуйте, товарищи, смело критикуйте» – призывает сильная, титулированная личность собравшихся коммунистов пониже рангом. Критикуйте, у нас недостатков очень много. Критикуют? Чёрта с два. Отлично знают: «Плетью обуха не перешибешь». Критикнешь на свою шею.

…Это не коммунизм, а только карикатура на коммунизм. Ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин о таком «коммунизме» даже и не мечтали.

Внешняя политика

Третий мир надеется на помощь СССР только тогда, когда ему это выгодно… СССР им нужен только до поры до времени. Скоро всем им будет нужна только материальная поддержка, а как мы ее будем оказывать, если сами с протянутой рукой у развитых капиталистических стран? Если у нас при существующих порядках изобилия никогда не будет? Выжимать последние соки из русского Ивана?  Но и этот «русский» Иван» задарма работать больше уже не хочет. Ему подавай теперь «материальный стимул». Иначе он вообще работать не будет. Времена «Корчагина» давно уже прошли.

Нужны срочные и радикальные перемены. Во всех сферах жизни нашего общества. Строить надо социализм, но не такой, какой мы имеем. И этот социализм надо строить не по прихоти какой-то кучки людей, а с творческим участием всего народа. 

24 февраля 1977 г.

Когда Ленин говорил, что надо сделать так, чтоб каждая кухарка умела управлять государством, то, что он при этом имел в виду? Полную демократию для трудового народа, надо полагать. А где она та «кухарка», которая у нас управляет государством? Может, та «бабушка Маланья, которая ходила на собранье, ничего не поняла, руки-ноги подняла»?  Да, «кухарки» тоже участвуют в наших органах власти, но они только «поднимают руки-ноги», потому что им некуда деваться. Не о таких «кухарках», по-моему, мечтал Ленин.

Боюсь, что пройдет еще одна пятилетка, а может и две, пока до сознания наших руководителей дойдет, что положение в стране требует срочных перемен. И уверен, что руководители западного мира отлично понимают, что в нашей стране совершается тысяча ошибок во всех сферах жизни и только радуются этому.

Вот потому-то они и цепко хватаются за наших так называемых диссидентов. Действуйте, мол, парни, смело, мы за вас. То есть за то, чтоб беспорядков в нашей стране было еще больше. А не лучше ли было бы сделать так, чтоб никаких диссидентов в нашей стране вообще не было? Не сталинскими методами, а методами более мудрого руководства?

При существующем положении – никогда не будет. Не будет потому, что наше руководство мудрым быть не может. Оно мудрым будет тогда, когда «любая кухарка» заимеет возможность управлять государством. Управлять на самом деле, а не для показухи.

4 марта 1977 г.

Неужто наше Правительство не думает над тем, как социализм нам сделать более эффективным? Вот именно: не производство, не сельское хозяйство, а сначала сам социализм? Сделать его таким, чтоб Америка, и вообще Запад, только завидовал нам, нашей системе?

Безработных у нас нет – хорошо, забастовок и простоя предприятий по этой причине нет – хорошо, плановость нашего хозяйства – тоже хорошо, богачей и совсем нищих нет – замечательно. Но вот никакой эффективности от этого нет – это уж очень плохо.

Нужен какой-то новый Ленин, но не с политическим, а с экономическим, с хозяйственным уклоном. Не политическая, а хозяйственная революция нам нужна… Без этого нам удачи не видать. Без этого нас Китай догонит, а мы Америку – никогда.

А что Л.И. Брежнев сказал, что резервы людских ресурсов у нас уже истощились – так это неправда. У нас этих ресурсов еще великое множество. Конкретно: можно смело сократить на 50% весь управленческий аппарат (за счет эффективности их работы), уменьшить количество рабочих мест на предприятиях и в сельском хозяйстве (за счет технического прогресса), привлечь к работе тех женщин, которые сейчас не работают из-за отсутствия достаточного количества детяслей и детсадов, принудить работать разного рода тунеядцев (их теперь миллионы), заставить трудиться горбом тех, кто превратил свой диплом и  разного рода ученые  звания только в кормушку, вытеснить многочисленный счетно-бухгалтерский аппарат электронными машинами. Заинтересовать работой пенсионеров, которых тоже теперь великое множество. А там еще раздутые штаты милиции (сравни, сколько было на селе полицейских в старое время и сколько их теперь).

Деталь

Когда военный трибунал 57 М.С.Д. в июле 1941 года осудил меня по 58 ст. п.10 часть 1-я (антисоветская агитация), в числе свидетелей обвинения были, в основном мои по тогдашним масштабам моего местонахождения (Монголия) земляки: Кудымов Андр. Тим.- Н-Лобановский, Беспалов Яков С.- Баш. АССР, Демин – Кировская обл., Кокнурский р-н. А вот «продажные» хохлы – Босюк Н.В., Еременко П.Л. и башкиры – Ассадуллин, Гибадуллин и др. свидетелями «на меня» не были. Деталь характерная, если учесть еще и тот факт, что все мои недруги были учителями, и все мечтали о карьере.

Один «нейтральный» свидетель, после того, как был зачитан приговор, осуждающий меня на 8 лет заключения с последующим поражением прав на три года, сказал на прощанье: «Ты счастливый, – ты будешь жить. А вот мы все наверняка погибнем» (второй месяц шла война).

После этих слов все мои свидетели-недруги повесили головы. И враждебных чувств с их стороны ко мне как не бывало. Некоторые чуть не плакали, прощаясь со мной. Интересная деталь!

И еще: запиской из следственного помещения я предупреждал лейтенанта Бутакова (командир взвода управления), что за ним особый отдел тоже «охотится». Получил ли он эту записку от меня? И узнали ли на батарее, что замполит Мастеров – глава осведомителей на батарее? (Об этом я тоже пытался сообщить).

Да, по тем временам судьба моя кой-кого на батарее «ударила» по мозгам. Жаль, что никого из своих бывших сослуживцев никогда не увижу. Было бы о чём поговорить. Особенно если учесть, что в обвинительном заключении я восставал за таких военачальников, как Тухачевский, Егоров, Якир и Блюхер (В предварительном обвинении это записано). Я именно предсказывал и ход предстоящей войны, каким он и был на самом деле. Это сильно «шокировало» моих сослуживцев, особенно Попова Г. (Урал, г. Александровск).

Правильно я предсказал и ход финской кампании, упирая больше не на неподготовленность нашей армии и  патриотизм финнов, а на географические и климатические условия той местности, где проходила эта кампания.

Г. Фриман: «Звезда надежды». «Правда» № 125.

Русские способны к великим порывам и свершениям. Пример тому – Отечественная война 1812 и потом 1941–45. Но они не способны создать у себя такой порядок, которому бы позавидовали другие народы. В лучшем случае они только копируют порядки других народов. Копируют по-топорному. Копируют потому, что не могут создать своих собственных идей. Яркий пример тому – наш привозной социализм, который мы на практике превратили в пугало всех цивилизованных народов мира. Великим это свершение никак не назовешь.

А те «великие» порывы, которые порой свершает наш народ, достаются ему такой  ценой, что судьба Турецкой империи уже ясно маячит на историческом горизонте и для нашей страны…

Новая конституция СССР

На ликвидацию всех изъянов нашего «развитого социализма» она абсолютно не нацелена. И это такая ошибка, которая может дорого обойтись СССР. Налицо консерватизм, налицо устарелые догматы, от которых всех граждан СССР давно уже тошнит. Нашему уважаемому Брежневу в истории будет отведено место даже худшее, чем Хрущеву (тот хоть чуть-чуть, да было повертывал на мало-мальски демократический лад, и это в заслугу ему когда-то зачтется).

Народ остался ко всему глух. Никакого энтузиазма, никакого поворота к лучшему. Никакой веры в построение коммунизма. Брежнев и его окружение забыли главное в ленинизме – его творческую сущь.. Неужто в нашем Кремле нет ни одной головы, подобной ленинской? …

Я прожил 60 лет и ничего отрадного в жизни нашего народа не видел. В год «великого перелома» (1929) мне было всего 13 лет, но я же тогда был возмущен тем, как «ликвидировали кулачество как класс» (зверскими методами, не щадя и середняков), и как не организовывали колхозы, а загоняли людей в колхоз.  Потом годы голода, годы полнейшей неразберихи в сельском хозяйстве. Потом сталинский террор (1937–38 гг.). Садили людей за одно слово, за то, что у человека была бабушка или пробабушка неугодным для Советской власти человеком. Детям единоличников учиться дальше не давали, детям репрессированных – тоже. Стон стоял по русской земле вплоть до войны. Сама война 1941–45 гг. велась так неумело, что унесла 20 миллионов жизней нашего народа. По 40–50 человек не вернулось с войны в такие деревеньки, как Остров.

В послевоенные годы сначала в лагере, а потом – и на свободе я работал только за хлеб насущный. И потом ходу мне опять не было как бывшему контрику. Во времена Хрущева я было воспрянул духом – «полет», по службе выше, но…  Но ждал десять лет, а настоящей «лучщины», как говорят в деревнях, так и не дождался. Знал, что если бы я плутовал, то мог жить богато (такая возможность у меня была). Но отец и мать не воспитали из меня ни вора, ни плута. Вот потому-то я и прожил всю жизнь на правах обездоленного работяги.

За что же я буду уважать те порядки, которые угнетали меня столько лет. Ни в какой коммунистический рай я не верю. Едва ли верит в него подавляющее большинство моего поколения.

22 декабря 1977 г.^*

1.Жаль, что моя мамаша уничтожила дневники моих довоенных лет, когда меня «посадили» по 58–10, их стали грызть мыши, и она, решив, что это не к добру (а я тогда действительно боялся, чтоб они не попали в руки НКВД), и сожгла. Подходя в 1948 году к дому (после отбытия заключения) я надеялся их снова увидеть и … не увидел.

В тех дневниках было описано мое состояние в годы сталинских репрессий (1934–1938 гг.) и общий мотив их был как «Крик из мглы». Крик из мглы молодого и, по тем временам, грамотного деревенского парня, протестующего против того беззакония, против того бесправия, которое творилось тогда в стране.

Дневники моих армейских лет (1939–1941 гг.) были уничтожены лагерной администрацией (Бухта Находка, сентябрь 1941 г.). В тех дневниках с некоторой оглядкой комментировались события предвоенных лет и тот порядок, который существовал тогда в РККА (Монголия, Тамцак  Булак (около Халхин-Гола)). То уже был не «Крик из мглы», а форменный протест. Протест солдата против политики нашего правительства вообще и против его военной политики, в частности.

Договор с фашистской Германией, агрессия против Финляндии, физическое истребление наших лучших военачальников, раздел Польши, захват Бессарабии, бахвальство нашего высшего командования («Будем бить врага там, откуда он пришел») и прочее.

Большинство из этих пунктов попало потом в обвинительное заключение по моему делу (Военный трибунал 57 МСД, 17 армейская группа, МНР). Факт тот, что я уже тогда протестовал, например, против расстрела Тухачевского, Егорова, Блюхера, Якира, Корка и других военачальников, которых в последствии реабилитировали, против истребления «старых ленинских кадров» – Постышев, Косиор, Орджоникидзе и т.д. Я протестовал не очень-то, зная, что это просто борьба за власть, борьба за гегемонию. Борьба диктаторов, или, верней, выкормышей от диктатуры… По тем временам не посадить меня за подобные высказывания было нельзя. Не зря председатель Военного Трибунала Новицкий (тоже бывший педагог) сказал мне после оглашения приговора, что я должен его еще поблагодарить.

Последующие дневники – только «писк пришибленного человека», человека занятого работой и морально раздавленного. Одинокого, разуверившегося не только в «коммунистическом рае», но и вообще в своем народе. В самом деле, разве другие народы: англичане, французы, немцы, даже чехи и поляки не нашли бы в себе сил ниспровергнуть ту тиранию, которую терпел и терпит наш народ… И получается уже не «Крик из мглы», а какой-то «жалкий писк из мглы». Всесоюзное пьянство, всесоюзное воровство, коррупция и пр. – та почва, та среда, в которой только и возможно все это. В общем – строим коммунизм на горе себе, на потеху всему миру.

Сегодня (22 декабря) еду в окрбольницу (кабинет № 7). Сердце чувствует беду. Да и сон нехороший – вытащил огромную рыбину. Страха большого нет, но есть досада. Досада, что не сказал своего веского слова, не прокричал того, что хотел всю жизнь прокричать. Хотел и ничего не сделал.

Но… Но уверен, что «Взойдёт она, заря пленительного счастья. Россия вспрянет ото сна и на обломках самовластья напишут наши имена». Не имена жалких пискунов, наподобие меня, а таких бесстрашных борцов за права народа, как академик Сахаров.

Как я хотел бы дожить до этого!

*От авт. Это последняя дневниковая запись этого удивительного, дальновидного и честного человека, настоящего патриота своей Родины.

В начало