КОМИ-ПЕРМЯЦКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА им. М.П. Лихачёва

Косова Л.А., мл.н.с. Коми-Пермяцкого отдела общественных наук, г. Кудымкар
Надымова К., учащаяся лицея № 2

Литературовед В.В. Пахорукова в своих исследованиях отмечает роль фольклора в зарождении коми-пермяцкой литературы. Она утверждает, что «первые шаги коми-пермяцкой литературы непосредственно связаны с устной народной поэзией». Открыв любой литературный источник тех лет, можно убедиться в том, что ее исследовательские выводы глубоки и основательны. Действительно, авторы первых произведений, в т.ч. М. Лихачев и А. Зубов, впоследствии ставшие профессиональными литераторами, широко и умело использовали в своих произведениях коми-пермяцкое народное творчество. Фольклорные эпитеты и сравнения, зачины, обрядовые элементы и мотивы органично вписывались в авторское творчество.

Без сомнения можно утверждать, что поэма М.П. Лихачева «Козинтöг» основана на элементах коми-пермяцкого свадебного обряда, более того, сам термин свадебного обряда «Козинтöг» (без приданого) вынесен в название поэмы. Нет ничего удивительного в том, что в основу его поэмы легли события, связанные со свадебным обрядом. Свадебный обряд «самый поэтический из всех обрядов» - считают фольклористы. Очевидно, благодаря поэтичности многие события свадебного обряда нашли отражение в мировой художественной культуре. Множество известных произведений, ставших классикой, основаны на свадебных мотивах: например, «Бесприданица» А. Островского в литературе, «Сватовство майора», «Неравный брак» - в живописи. Немудрено, что в зарождающейся коми-пермяцкой литературе нашли отражение свадебные мотивы.

М.П. Лихачев – выходец из крестьянской семьи, что называется из гущи народной, не был лишь сторонним наблюдателем жизни коми-пермяков, которая органически вписывалась в годовую календарную обрядность, он был носителем, участником обрядовых действий – не свадебных, так других, которых так много было в устном народном календаре. Ученые считают, что весь жизненный уклад (в том числе и свадьба) крестьянской семьи была регламентирована согласно устному народному земледельческому календарю, в котором все подчинялось главной цели заботиться «об урожае, о здоровье своей семьи и скота, о передаче опыта подрастающему поколению» (К.Г. с.8). «Календарный год крестьянской семьи удивительным образом сочетал несочетаемое: мировоззрение христианского и языческого. Язычество было необходимо земледельцу, оно соответствовало его практическим и духовным потребностям и поэтому не погибло под тяжестью и достоинствами новой религии, а растворились в ней, одновременно поглотило ее, образовав нечто новое – бытовое крестьянское православие со своими святцами, праздниками, трудовым ритмом и собственной эстетикой» (К.Г. с.9).

Свадебный обряд, распадавшийся на три основные части: предсвадебные обряды, сама свадьба, послесвадебные обряды, - гармонично включался в годовой обрядовый календарь.

Свадьба – важное событие в жизни семей брачующихся – в семью приходит новый человек, с которым предстоит строить новые отношения – трудовые, семейные, бытовые и еще более важное событие для молодоженов.

Если до свадьбы за спиной молодых было только детство и юность, и родительский дом – то после свадьбы предстоит долгая совместная жизнь – молодость, зрелость, старость. С этого стартового события начинается строительство дома в прямом – жилья, и в переносном – семейных, новых отношений.

Повсеместно наиболее удобным временем для свадьбы считалась зима, когда были завершены все полевые работы. Также свадьбу могли играть и в иные дни, если в этом была необходимость.

Началом свадебной игры было сватовство. «Свататься обычно ходили вечером, когда можно застать всех дома. Само сватовство сопровождалось обычно магическими действиями», - пишет А. Терюков про коми-зырянский свадебный обряд. Точно так же свадебный обряд проходил у коми-пермяков. «Колö тöдны, что корасьны колö локны сёрöн рытнас, мед некин эз адззыв, а то нем оз шогмы. Кöр первуись корасись локтö нывка ордö, керку ыбöссö осьтлö куимись. Перво осьтыштас небура и бöр пöдналö, сыбöрын буржыка, только куимöтпырся веськыт кокнас оськöвтö да куимись кокпятанас стукöтö порог бердас. Эта бöрсянь пырö керкуö да сувтö джодж шöрас, шы оз сет, кытчöдз хозяиныс оз юав, мыйла локтiс. Сетö поклон. Корасисьсö корöны пуксьыны лабичö, юкталöны бы, но сiя, топ мыр, сулалö, оз и вöрзьы (сэтшöм обычай)… (Л. Радостева «Парма» № 157 20 авг. 2001 г.)

Сватом и свахой были чаще всего, уважаемые люди, и вместе с тем, бойкие на язык родственники жениха. Сватовство имело целый ряд магических обрядов, которые должны были способствовать успеху дела (УНТП с.238).

В прошлом часто женили или выдавали замуж насильно, так как здесь играло большую роль состояние и возможное приданое невесты.

Наиболее распространенным является сходство сватов и купцов: «У вас есть хороший товар, а у нас богатый купец, просим ваш хороший товар нам продать». После этого сваха хвалила жениха. Процесс сватовства занимал значительное время, поэтому сватов полагалось угощать чаем. В случае согласия родителей невесты сватовство завершалось сговорами, помолвкой. Родители невесты давали сватам залог – деньги, сват и отец невесты били по рукам и садились пить чай, обсуждая день свадьбы, количество приданого. Размер приданого часто зависел от качеств девушки. Но более значимым было проведение девичника. Эти вечеринки могли длиться в течение 2-х недель до свадьбы.

Время сватовства в поэме выдержано согласно традиции – зима, когда закончились все «страдные» работы. Девушки на выданье выполняют работу зимнюю, ходят прясть – «печканичайтны» (кстати, тоже обряд коми-пермяцкого годового обрядового календаря):
- Ме печканöн муна ашын,
Мöда кольны Иньвайыв. (158)

В поэме есть и более точное указание времени года – рождество:
Пургаа, умöль
Таво розосвоыс.
Ойтöлыс пöльтö,
Тыртö пеллез, син.
А визыв мича
Коми зоннэз, ныввез
Оз на вунöтö гажа орсанiн.

Время суток, согласно традиции, - вечер, чтобы все были дома и чтобы никто не видел прихода сватов:
Öтпырись рытнас
Дядьыс ордö пырис
Пуд Паша Дзолись –
Созвöй корасись.

Новоявленный сват произносит вступительное слово – формулу обряда сватовства:
Локтi корасьны,
Чур не лöгасьны.
Ваöн не вадiсьны,
Саöн не садiсьны.

Сюжет поэмы в целом как будто придерживается традиции, но в частностях нарушает их и даже вступает в противоречие. Как пишет А. Терюков, «перед отправлением родители жениха старались узнать через родственников или посторонних, намерены ли родители невесты выдать ее замуж. Иногда парень сам получал согласие девушки». Данный ритуал не был соблюден. В данном случае родителей у невесты нет, но сторона жениха и не подумала узнать о намерениях родственников невесты. Они только понаслышке определили:
Кинкö висьталöм:
Татöн Иньвайылын
Бур ныв пö эм –
Öганя, кузь чикись.

В противоречие с традицией происходит получение «знамьё» – залога в знак согласия невесты выйти замуж. Знамьё (залог) не получено, оно взято произволом:
Пуд Пашаыс шынь серöмтчис,
Джаджись босьтiс ректанок:
- Знамьё сюрис, öнi сетчан,
Миян лоан, нывкаок!

Велика сила сопротивления девушки, но оказывается еще более велика сила традиций: если залог получен, путь к отступлению отрезан:
Знамьё сетöм, мый нö керан,
Колас мунны, мича ныв.

Казалось бы, все по обряду – получено знамьё, но оно получено в противоречие ритуалу.

Противоречивость наблюдается и в отношении жениха. Со стороны невесты несостоявшийся жених не вызывает никаких эмоций, никаких чувств – не симпатии, не антипатии, ни раздражения, ни ненависти по вполне понятным причинам: она любит другого, а этот «жених» ей настолько чужой, что невозможно даже «примерить» его на роль жениха. Злость, раздражение, бессилие она испытывает по отношению к свату и к своей родне, но не к инертному жениху, который ничем и никак себя не проявил. О нем лишь известно:
Жöник тэнат öддьöн бур.
Зонка ён, юрси бикылöн.

Двумя фразами дается точная характеристика, в которой видится традиционный взгляд коми-пермяков, их оценка жениха. Зонка ён (молодец здоровый) – отлично, физическое здоровье всегда оценивалось как положительное качество, но «юрси бикылöн» - это уж слишком. Фраза сводит на нет предыдущую положительную оценку. Кажется, в самой характеристике «юрси бикылöн», которую сват Пуд Паша выдает как за положительную, скрыта издевка и над сватом, и над женихом. К человеку с рыжим цветом волос у коми-пермяков всегда было предвзятое отношение. Гöрд – рыжий, по представлению коми, не мог быть человеком нейтральным. Он мог быть сильной личностью, обладать какими-либо другими качествами – хитростью, колдовской силой и т.д., но не вызывающим симпатии. Он мог быть человеком, которого нужно побаиваться, но не доверять ему. Возможно, такое отношение к рыжему цвету волос связано с тем, что он не является типичным для коми-пермяков, возможно, это отношение пришло вместе с христианством, в котором также существовало предвзятое отношение к рыжим. Считалось, что рыжие обладают колдовской силой.

Сват, согласно народным традициям, может быть родственником со стороны жениха либо человеком посторонним, но прославившимся своими «деловыми» качествами. В том и другом случае «человеком уважаемым». Сват либо сваха берет на себя большую ответственность: образовать семью, ответственность за будущее молодоженов. Но никак не деревенским «клоуном», не посмешищем, каким предстает Пуд Паша. Пуд Паша типичный деревенский сват (созлöй корасись), но семантическое значение выражений: «чаплик кок» (которое трудно перевести на русский язык без ущерба выражению), «лöктö Пуд Паша – черань» (паук), передают отношение к нему как человеку и отношение к его социальному статусу свата. Его красноречие, необходимое качество свата, переходит в краснобайство и хвастовство («сярзьö кывнас, се ошшасьö: // то кытöн пö спорина»), что никогда не ценилось и не уважалось в среде коми-пермяков. Налицо снова противоречие – сват как будто настоящий (созлöй корасись), но неуважаем в своем селе ни как человек, ни как сват.

В традиционном свадебном обряде не последнее место имела красота девушки. Этнограф А. Терюков отмечает прямую зависимость величины приданого от качеств невесты. «От родителей красивой, работящей, здоровой девушки приданого требовали меньше, чем от родителей девушки некрасивой, сварливой или имеющей какие-то физические недостатки».
Но в целом традиционная свадьба была представлением, и невеста, какой бы она ни была, «представала перед зрителями в романтическом ореоле».

Образ невесты рисуется в свадебных песнях. Песни и причеты русской свадьбы дают портрет невесты, рисуют ее как идеал женской красоты: у нее «лицо белое, очи ясные, уста сахарные и т.д.».

Система символов, характеризующая невесту, дополняет этот портрет: невеста – голубушка, сиза пташечка, ласточка, сера утушка.

В поэме «Козинтöг» (Без приданого), невесте уделено много внимания. Читатель как будто присутствует ещё на одном из свадебных ритуалов - смотринах, где по достоинству оценивают невесту.

Огань – любимая автором героиня, так же как и Дёма любимый герой, поэтому для портретных характеристик своих героев он не поскупился на положительные эмоции, привлекательные краски.

В характеристике Огань много уменьшительно-ласкательных суффиксов (Öганёк, нывкаок ), в изобилии представлена фольклорная лексика, в том числе и специальная, которой обычно характеризуется невеста в свадебном обряде - мича ныв, басöк ныв, гöрд дзоридз, лапушок, утуок (утушка перекликается с русской свадебной символикой), а так же и книжная, авторская – «но кин оз радейт сiйö, кин?» (ну кому она может не понравиться).
Автор, как сказано выше, представитель своего народа и зачастую оценивает красоту согласно народным формулам – постоянным эпитетам и сравнениям, многие из которых сформулированы в песне «Басöк нывка».

«Басöк нывка», по представлению коми-пермяков, кузь чикися (с длинной косой), эпитет в поэме повторятся многократно: дженыт голя (с короткой шеей) – формула противоречит славянским канонам красоты; сьöд синкыма – черноброва. Согласно традиции существует и регламентирована одежда, в которой девушка выглядит красиво: «лöз дубаса» - в синем набивном дубасе, «гöрд ленточка» – красная лента, «виль чаркиа (сьöд чаркиа, виль нинкöма)» – в новых туфлях (лаптях).

Народная мудрость гласит, что глаза – зеркало души. Автор в поэме обращает внимание на глаза героини, на её взгляд, «бичир синыс» -искромётный взгляд, «чача син», «лöз синоккез – визыв ва», «синкымыт – крут чарла», «син – василёк рöм».

Видзöтас гажöн бичир синыс - // сылöтас тэнö, кыдзи лым.(152)
Тип коми-пермяцкой красоты: гöгрöс чужöм, мича ныв, корось чикись, мыгöрыс – кудриа кыдзок, синкымыт – крут чарла, син – василёк рöм, бичир син, öмидз тусь, гöрд дзоридз, – таковы коми-пермяцкие, традиционные эпитеты.