КОМИ-ПЕРМЯЦКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА им. М.П. Лихачёва

Утробина Н.П., секретарь деканата филологического факультета ПГПУ (г. Пермь)

Готовя данное выступление мы ставили перед собой цель выявить специфику отражения праздничных обрядов в произведениях М.П.Лихачева и их роль в поддержании традиций.

Наша тема посвящена исследованию с функциональной и эстетической точек зрения специфики традиционных календарных праздников коми-пермяков, в частности - Розосво и Стречалун, в контексте литературного освоения народной традиции на примере творчества основоположника коми-пермяцкой литературы М. П. Лихачева.

Следует признать, что в творчестве подавляющего большинства коми-пермяцких писателей традиционные календарные праздники народа почти не нашли своего отражения. Объясняется это, по-видимому, идеологическими причинами, поскольку праздники эти были тесно связаны с религиозной практикой, которая не приветствовалась атеистической властью, стремившейся навязать людям свои представления и свои идеалы. Писатели, как «бойцы партии на фронте борьбы за души советских людей» должны были согласовывать все свои темы с партийными комитетами. А там «церковные» праздники рассматривались как пережиток темного прошлого, который необходимо всеми силами искоренять. Вот потому и оказалась слабо отражена праздничная традиция коми-пермяцкого народа в национальной литературе.

Однако при всем этом существует одно исключение, и исключение очень существенное. На заре развития профессионального литературного творчества у коми-пермяков, в то время, когда традиция поведения древних календарных праздников была еще очень сильна, а у коммунистической власти не было пока возможности осуществлять полный контроль над сознанием людей, в нашу литературу некоторые из старинных праздников, со всеми своими обрядами и обычаями, яркими красками и мелодичными песнями, все же успели войти. И не просто войти, но и укорениться в ней. И этим мы обязаны основоположнику коми-пермяцкой литературы Михаилу Павловичу Лихачеву.

У каждого народа есть ряд своих, может быть, и не мирового ранга писателей, которые входят в плоть и кровь национального мышления, ибо формируют его язык. [1: 525].

Кöр эд гижа ме
Коми йöз йылiсь,
Сьöлöм пот мунö,
Лэбзьö пöткаöн.

Эти теплые слова смог написать истинный коми-пермяк, патриот, сын своей земли. Вот таким и был Михаил Павлович Лихачев, поэт, прозаик, борец за родную литературу, за новую жизнь. Он горячо любил и жалел свой народ, писал о нем от всего сердца.

М.П. Лихачева (1901-1937) можно назвать и художником слова, и историком, с научной достоверностью воссоздавшим исторический путь своего народа. Писатель проник в самые тайны народного творчества. Он своими художественными приемами значительно расширил и углубил понимание общественного и художественного смысла народной поэзии, понимание тех возможностей, которые она открывает мастеру художественной речи.

М.П. Лихачев пришел в литературу, когда и письменности на родном языке еще не было. Но право ее иметь народ уже получил. Писателю пришлось самому создавать азбуку, составлять грамматику, по которой нужно было учить детей, да и взрослых граммоте. Вместе с формированием науки на родном языке Лихачев начинает свое литературное творчество.
На коми-пермяцкой почве первый роман возник под влиянием горьков-ских традиций. После встречи с М. Горьким М.П. Лихачев стал с глубоким вниманием изучать его творчество. С 1933 по 1936 год он работал над своим первым крупным произведением, которое было издано в 1936 году под названием «Менам зон» («Мой сын»).

Лихачев создал свое произведение не на основе архивных источников, а на материале своей жизни, собственных наблюдений. События в романе охватывают предреволюционные десятилетия и годы гражданской войны.

С первых страниц романа задана тональность произведения, в котором отразилось национально-самобытное художественное видение мира.

Газета «Ленин туй вылöт» в одном из номеров за 1936 год отмечала: «"Мой сын" - первый роман на коми-пермяцком языке. Он показывает жизнь коми деревни до революции, быт, обычаи, нравы коми-пермяков ... ».

Вся жизнь писателя протекала на фоне деревенского быта, -пропитанного древней культурой коми народа. Он глубоко понимал, что нужно бережно сохранять народное творчество и усваивать его литературными средствами.

В формировании жанровой структуры романа участвует народная поэтическая традиция, соотнесение с которой созданного автором образа объективной действительности способствует эпической полноте произведения.

Чтобы показать своеобразие окружающей среды, сформировавшей характер героев, писатель обращается к этнографическим подробностям, описывает национальные обычаи, вводит предания о духах, показывающие остатки языческого мировосприятия в сознании людей.
Знание жизни народа, приобретенное в постоянном общении с ним, помогло автору с безупречной точностью описать национальные праздники – Троицу и Рождество.

Картины описаний праздников, в которых переплетаются языческие и христианские обряды коми-пермяков, насыщены поэзией народной жизни, максимально приближенной к природному миру. Повествователь, которому близки и понятны обычаи, верования героев, в то же время выражает свое отношение к рождественским гаданиям, к праздничным хлопотам и заботам людей разных возрастов, к преданиям о духах, причем, точка зрения повествователя и героев не во всем совпадают.

Структурно текст делится на зачин и две части: одна из них повествует о святочных обрядах общения с духами, другая – о святочных развлечениях деревенской молодежи.
В зачине автор, прежде всего, указывает временные характеристики: праздник проводится зимой (тöвся 'зимний'), продолжается довольно долго (кузь праздник 'долгий праздник', быдса кык недель гажöтчöны 'веселятся целых две недели'), начинается после поcта (видз 6öрын).

Приготовление к празднику передается образом подготовки к пиршеству по прошествии этого самого поста: (Быдöн страпайтö, керöны 6рагаэз, суррез ... 'все стряпают, делаюг бpaгy, пиво и другие спиртные напитки'). Указываются формы празднования: сьылöны 'поют', орсöны 'играют', йöктöны 'пляшут', пируйтöны 'пируют'.

Упоминание месяца приводит автора к характеристике святочной ночи и страха, испытываемого перед нею людьми: Етша эттшöм ойезнас казялан öткаса мортöс, токо разь буди смевжыкыс лысьтас петны omiкöн да и сiя мунö уличаэз шöрöт дзарьясьöмöн 'Редко в такую ночь заметишь человека одного на улице, разве что кто посмелее выйдет в одиночку, да и тот идет по середине дороги озираясь'. И далее описывается причина этого страха: в эту ночь человек, идя к дому, сам того не понимая, попадает в нечистые места (ворота туйö инман юкмöс дорö, керку ыбöс туйö - баня ыбöсö), где живут «маленькие человечки с рогами и [длинными] ушами» 'сюра-пеля учитик 'мортоккез' .

И, наконец, произносится наименование праздничного периода: Сулалö светтё ... 'Наступили Святки'.

Затем следует констатация суеверности пермяка, и перечисляются виды местной нечистой силы: духи (чуддэз), домовые (суседкуэз), водяные (куллез), лешие (вöриссез).

Общение с духами автор относит к одним из самых важных компонентов святочной обрядности. Среди действ, связанных с этим общением, он называет ряженье (маскируйтчöны) и гадание (гадайтöны), отдельно выделяется т. н. «слушание» (кывзiсьöны). Все эти действия совершаются молодежью (том отuр).

Встречаются разные виды гаданий: н-р, смотрение в зеркало, слушание и вызывание духов из проруби и слушание простое, производящееся в уверенности.

Подобные моменты со включением святочных образов рассыпаны по всему тексту произведения. Но мы оставим их рассмотрение и перейдем к описанию структуры второго рождественского действа – молодежных утех.

Как бы в противовес первой половине повествования о святках автор начинает вторую с утверждения, что Рождество много и веселья с собою приносит (уна вайöтö сiдзжö и гажсö), дарует радость как молодым, так и пожилым. Последним, разумеется, остается только с теплым чувством вспоминать о рождественских забавах давно ушедшей юности.

Как бы ни был беден, угнетаем человек, в его жизни, тpyдe всегда обнаруживаются поэтичные черты. Тяжелый изнурительный труд выматывал силы, высасывал все соки, однако в труде была и своя поэзия. Автор описывает, как в темные осенние вечера молодежь устраивала посиделки, на которых обрабатывали лен, пели «коми песни, проникавшие в сердце». Эти осенние посиделки за прялкой и щеткой для расчесывания льна были и клубом, и театром, и местом встреч, а одновременно и местом обитания удивительных существ, имеющих пряиое отношение к космологическим мифам, согласно которым на земле правят Ен да Омöль, два брата, два противоположных начала: жизни и смерти, добра и зла, правды и неправды, дня и ночи. Эти глубинные пласты словесности, отражающие представления народа об устройстве космоса, в произведение включены, в конечном счете, не для характеристики темноты, невежества и предрассудков людей, как нередко трактовалось в советском литературоведении, а для выявления склада мышления, национальной модели мира.

Роман М. П. Лихачева «Менам зон» правдиво отражает жизнь своего времени, показывает народное сознание, быт, верования коми-пермяков такими, какими они были в действительности.

Само зарождение этого произведения связано с художественным познанием событий и судеб людей. Автор показывает коренной переворот в материальной и духовной жизни народа.
По изображению народной жизни, детальному описанию быта, обычаев народа, по емкости конфликта – это роман, который отразил своеобразие национальных культур в период становления эпических жанров в литературе.

Широкое использование описаний праздников, национальных обычаев придает языку романа образность, выразительность, лаконичность.

Все это помогло писателю создать литературное произведение, которое нашло живой отклик в душах читателей разных возрастов. Содержание, сюжет и образы произведения передают кaртины жизни коми-пермяцкого народа: его быт, нравы, обычаи, верования, надежды.
Перейдя к особенностям восприятия праздничной обрядности и связан-ных с ней обычаев в творчестве классика коми-пермяцкой литературы М. П. Лихачева, мы отметили, что обращение к исконным корням через восприятие народной традиции для зарождающейся национальной литературы является жизненно необходимым.

В романе «Менам зон» нашли отрaжение два основных коми¬-пермяцких календарных праздника – Рождество и Троица. Мы выяснили, что включение их описаний в текст романа не является случайным. Каждый из них играет свою определенную роль в композиции произведения и несет глубокий философский смысл, хотя и не выраженный открыто.

Так нами обнаружено, что в оаасаниях обоих праздников в концентрированном виде представлено столкновением сил добра и зла, в связи с чем оба отрывка являются символическим выражением основного конфликта романа.

Детально описывая праздники, автор последовательно передал структуру и подробно изобразил большинство компонентов, характеризующих тот или иной праздник.

В то же время , из описания Лихачева мы можем видеть и процесс развития традиции: так девяностошестилетняя старушка Котiпелика вспоминает, что во времена ее молодости Троицкой березке молились как Богу, а теперь (при М.П. Лихачеве) девушки у этой же березки пляшут и поют.

Давая яркую картину народных обычаев и обрядов, связанных с зимним и летним календарным периодом, писатель использовал многочисленные художественные средства и запоминающиеся образы, навсегда вошедшие в сокровищницу коми-пермяцкой литературы.

Именно благодаря М.П. Лихачеву большинство наших современников знает подробности проведения рождественских и троицких обрядов, поскольку хотя в советское время отмечание старых дореволюционных праздников не поощрялось, произведения классика коми-пермяцкой литературы изучались в школе и были доступны каждому, а значит, каждый что-то узнавал и о троицкой березке, и об обряде общения с духами.

Таким образом, объединив в нашем исследовании народную традицию (на примере календарных народных праздников) и коми-пермяцкую литературу (на примере романа одного из ее основоположников), мы доказали глубокую преемственность и органическую взаимосвязь, присущую национальной культуре и национальному мировоззрению на разных его уровнях.
Надо полагать, что поддержание этой преемственности должно и далее оставаться одной из главных задач нашей культуры.

Вторые Лихачевские краеведческие чтения