КОМИ-ПЕРМЯЦКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА им. М.П. Лихачёва

КРАТКОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО ГЕРАСИМА ИОРДАНСКОГО

Был ро­дом из г. Ли­кии (Кап­па­до­кия, Ма­лая Азия). Уже в юно­сти он ре­шил оста­вить мир­скую жизнь и по­свя­тить се­бя слу­же­нию Бо­гу. При­няв мо­на­ше­ство, он ушел в Еги­пет, в Фива­ид­скую пу­сты­ню. За­тем по про­ше­ствии мно­гих лет свя­той при­шел в Па­ле­сти­ну и по­се­лил­ся в Иор­дан­ской пу­стыне. Здесь пре­по­доб­ный Ге­ра­сим устро­ил оби­тель, устав ко­то­рой от­ли­чал­ся боль­шой стро­го­стью. Сам на­сто­я­тель яв­лял бра­тии за­ме­ча­тель­ный при­мер со­вер­шен­но­го по­движ­ни­че­ства и воз­дер­жа­ния. Во вре­мя Ве­ли­ко­го по­ста пре­по­доб­ный ни­че­го не вку­шал до са­мо­го свет­ло­го дня Вос­кре­се­ния Хри­сто­ва, ко­гда при­ча­щал­ся Бо­же­ствен­ных Тайн. Во вре­мя кон­чи­ны свя­то­го Ев­фи­мия Ве­ли­ко­го († 473 г.) пре­по­доб­но­му Ге­ра­си­му бы­ло от­кры­то, как ду­шу усоп­ше­го Ан­ге­лы воз­но­си­ли на небо.

Свя­той по­движ­ник встре­тил в пу­стыне ра­не­но­го льва и вы­ле­чил его. В бла­го­дар­ность лев стал слу­жить стар­цу как до­маш­нее жи­вот­ное до са­мой его кон­чи­ны, по­сле ко­то­рой и сам умер на мо­ги­ле и был за­рыт близ гро­ба свя­то­го. Пре­по­доб­ный Ге­ра­сим мир­но ото­шел ко Гос­по­ду в 451 г.

ИНОЕ ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ПРЕПОДОБНОГО ГЕРАСИМА ИОРДАНСКОГО

Пре­по­доб­ный Ге­ра­сим был ро­дом из Ли­кии (Ма­лая Азия). С юно­сти он от­ли­чал­ся бла­го­че­сти­ем. При­няв мо­на­ше­ство, пре­по­доб­ный уда­лил­ся вглубь Фива­ид­ской пу­сты­ни (Еги­пет). Око­ло 450 го­да пре­по­доб­ный при­шел в Па­ле­сти­ну и по­се­лил­ся у Иор­да­на, где ос­но­вал мо­на­стырь.

Од­но вре­мя свя­той был со­блаз­нен ере­сью Ев­ти­хия и Ди­о­ско­ра, при­зна­вав­ших в Иису­се Хри­сте толь­ко Бо­же­ствен­ное есте­ство. Од­на­ко пре­по­доб­ный Ев­фи­мий Ве­ли­кий (па­мять 20 ян­ва­ря) по­мог ему вер­нуть­ся к пра­вой ве­ре.

В оби­те­ли свя­той уста­но­вил стро­гие пра­ви­ла. Пять дней в неде­лю инок про­во­дил в уеди­не­нии, за­ни­ма­ясь ру­ко­де­ли­ем и мо­лит­вой. В эти дни пу­стын­ни­ки не ели ва­ре­ной пи­щи и да­же не раз­во­ди­ли ог­ня, а пи­та­лись су­хим хле­бом, кор­ня­ми и во­дой. В суб­бо­ту и вос­кре­се­нье все со­би­ра­лись в мо­на­стырь к Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии и при­ча­ща­лись Свя­тых Хри­сто­вых Та­ин. По­сле по­лу­дня, взяв с со­бой за­пас хле­ба, ко­ре­ньев, во­ды и охап­ку вет­вей фини­ко­вой паль­мы для пле­те­ния кор­зин, пу­стын­ни­ки воз­вра­ща­лись в свои уеди­нен­ные кел­лии. Каж­дый имел толь­ко ветхую одеж­ду и ро­го­жу, на ко­то­рой спал. Ухо­дя из кел­лии, дверь не за­пи­ра­ли, чтобы вся­кий при­шед­ший мог вой­ти, от­дох­нуть или взять необ­хо­ди­мое.

Сам пре­по­доб­ный яв­лял вы­со­кий об­ра­зец по­движ­ни­че­ства. В Ве­ли­кий пост он не ел ни­че­го до са­мо­го свет­ло­го дня Вос­кре­се­ния Хри­сто­ва, ко­гда при­ча­щал­ся Свя­тых Тайн. Ухо­дя на весь Ве­ли­кий пост в пу­сты­ню, пре­по­доб­ный брал с со­бой бла­жен­но­го Ки­ри­а­ка, сво­е­го лю­би­мо­го уче­ни­ка (па­мять 29 сен­тяб­ря), ко­то­ро­го на­пра­вил к нему пре­по­доб­ный Ев­фи­мий Ве­ли­кий.

Во вре­мя кон­чи­ны свя­то­го Ев­фи­мия Ве­ли­ко­го пре­по­доб­но­му Ге­ра­си­му бы­ло от­кры­то, как ду­шу усоп­ше­го Ан­ге­лы воз­но­си­ли на небо. Взяв с со­бой Ки­ри­а­ка, пре­по­доб­ный немед­лен­но по­шел в оби­тель свя­то­го Ев­фи­мия и пре­дал зем­ле его те­ло.

Пре­по­доб­ный Ге­ра­сим скон­чал­ся мир­но, опла­кан­ный бра­ти­ей и уче­ни­ка­ми. До са­мой кон­чи­ны пре­по­доб­но­му Ге­ра­си­му по­мо­гал в тру­дах лев, ко­то­рый по смер­ти стар­ца умер на его мо­ги­ле и был за­рыт близ гро­ба свя­то­го. По­се­му льва изо­бра­жа­ют на ико­нах у ног пре­по­доб­но­го.

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО ГЕРАСИМА ИОРДАНСКОГО

Ве­ли­кий пост­ник, пре­по­доб­ный Ге­ра­сим был ро­дом из Ли­кии[1]. Еще с мо­ло­до­сти он вос­пи­тал се­бя в стра­хе Бо­жи­ем и, при­няв мо­на­ше­ский сан, уда­лил­ся в пу­сты­ню вглубь еги­пет­ской стра­ны Фива­и­ды. Про­ве­дя там неко­то­рое вре­мя в по­дви­гах бла­го­че­стия, он сно­ва воз­вра­тил­ся в свое оте­че­ство в Ли­кию. За­тем он при­шел в Па­ле­сти­ну (в кон­це цар­ство­ва­ния Фе­о­до­сия Млад­ше­го[2]) и по­се­лил­ся в Иор­дан­ской пу­стыне, где, как свет­лая звез­да, бли­стал сво­ею доб­ро­де­тель­ною жиз­нью. Там при ре­ке Иор­дане он устро­ил оби­тель. Во вре­мя его пре­бы­ва­ния в Па­ле­стине, в цар­ство­ва­ние Мар­ки­а­на и Пульхе­рии[3], был в Хал­ки­доне Чет­вер­тый Все­лен­ский Со­бор свя­тых от­цов про­тив нече­сти­во­го Ди­о­ско­ра, пат­ри­ар­ха Алек­сан­дрий­ско­го, и ар­хи­манд­ри­та Ев­ти­хия, учив­ших, что во Хри­сте толь­ко од­но есте­ство – Бо­же­ское; свя­тые от­цы осу­ди­ли их. По­сле по­яви­лись неко­то­рые ере­ти­ки, ху­лив­шие со­бор и утвер­ждав­шие, буд­то на нем от­верг­ну­ты дог­ма­ты ис­тин­ной ве­ры и вос­ста­нов­ле­но уче­ние Несто­рия[4]. Та­ков был один инок, Фе­о­до­сий, за­ра­жен­ный нече­сти­ем Ев­ти­хия. При­шед­ши в Иеру­са­лим, он сму­тил всю Па­ле­сти­ну, пре­льстив не толь­ко про­стых лю­дей, но да­же мно­гих свя­тых и ца­ри­цу Ев­до­кию, вдо­ву ца­ря Фе­о­до­сия Млад­ше­го, жив­шую в то вре­мя в Иеру­са­ли­ме. С по­мо­щью по­след­ней и мно­гих им со­вра­щен­ных па­ле­стин­ских ино­ков он со­гнал бла­жен­но­го Юве­на­лия, пат­ри­ар­ха Иеру­са­лим­ско­го, с пре­сто­ла и сам за­нял его. Остав­ши­е­ся вер­ны­ми пра­во­ве­рию мно­го тер­пе­ли от лже­па­три­ар­ха Фе­о­до­сия и ухо­ди­ли в са­мую глубь пу­сты­ни. Пер­вый уда­лил­ся пре­по­доб­ный Ев­фи­мий Ве­ли­кий[5]; за ним по­сле­до­ва­ли и дру­гие свя­тые от­цы. В это вре­мя, по по­пуще­нию Бо­жье­му, со­вра­щён был и пре­по­доб­ной Ге­ра­сим, но ско­ро рас­ка­ял­ся, как пи­шет Ки­рилл Иеру­са­лим­ский[6] в жи­тии пре­по­доб­но­го Ев­фи­мия. Был то­гда, го­во­рит он, в Иор­дан­ской пу­сты­ни один от­шель­ник, недав­но при­шед­ший из Ли­кии, по име­ни Ге­ра­сим. Он про­шел все уста­вы ино­че­ско­го жи­тия и доб­лест­но бо­рол­ся с нечи­стым ду­хом; но, по­беж­дая и про­го­няя неви­ди­мых бе­сов, он был пре­льщен ви­ди­мы­ми бе­са­ми – ере­ти­ка­ми и впал в ересь Ев­ти­хия. В это вре­мя сла­ва доб­ро­де­тель­ной жиз­ни Ев­фи­мия рас­про­стра­ни­лась по­всю­ду. К нему и по­шел пре­по­доб­ный Ге­ра­сим в пу­сты­ню, на­зы­ва­е­мую Ру­ва, и по­се­лил­ся там на­дол­го. На­сы­тив­шись сла­до­стью по­уче­ний и вра­зум­ле­ний свя­то­го, он от­верг­нул лже­уче­ние ере­ти­ков, об­ра­тил­ся к пра­вой ве­ре и горь­ко ка­ял­ся в сво­ем за­блуж­де­нии. Так рас­ска­зы­ва­ет Ки­рилл. На­ко­нец свя­тей­ший Юве­на­лий сно­ва за­нял пат­ри­ар­ший пре­стол: бла­го­че­сти­вый царь Мар­ки­ан по­слал схва­тить лже­па­три­ар­ха Фе­о­до­сия, чтобы от­дать его под суд за его де­ла. Но Фе­о­до­сий, узнав об этом, бе­жал на Си­най­скую го­ру и скрыл­ся неиз­вест­но ку­да. Та­ким об­ра­зом в Иеру­са­ли­ме и во всей Па­ле­стине вновь вос­си­я­ла пра­вая ве­ра, и мно­гие со­вра­щен­ные в ересь сно­ва об­ра­ти­лись к бла­го­че­стию. Так­же и ца­ри­ца Ев­до­кия, по­знав свое за­блуж­де­ние, вос­со­еди­ни­лась к пра­во­слав­ной церк­ви.

Оби­тель пре­по­доб­но­го Ге­ра­си­ма от­сто­я­ла от свя­то­го гра­да Иеру­са­ли­ма на рас­сто­я­нии 35 ста­дий, а от ре­ки Иор­да­на на од­ну ста­дию. Сю­да он при­ни­мал вновь по­сту­па­ю­щих, а про­шед­шим ис­кус да­вал от­шель­ни­че­ские кел­лии в пу­стыне. Все­го у него бы­ло не ме­нее 70 пу­стын­но­жи­те­лей, для ко­то­рых пре­по­доб­ный Ге­ра­сим уста­но­вил сле­ду­ю­щий устав. Пять дней в неде­ле каж­дой про­во­дил в сво­ей уеди­нен­ной кел­лии в мол­ча­нии, за ка­кой-ли­бо ра­бо­той, вку­шал немно­го су­хо­го хле­ба, при­не­сен­но­го из мо­на­сты­ря, во­ды и ко­ре­ньев. В эти пять дней не поз­во­ля­лось есть ни­че­го ва­рё­но­го и да­же не до­пус­ка­лось раз­во­дить огонь, чтобы и мыс­ли не бы­ло о ва­ре­нии пи­щи. На суб­бо­ту и вос­кре­се­нье все при­хо­ди­ли в мо­на­стырь, со­би­ра­лись в цер­ковь на Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию и при­ча­ща­лись Пре­чи­стых и Жи­во­тво­ря­щих Хри­сто­вых Та­ин, по­том на тра­пе­зе вку­ша­ли ва­рё­ной пи­щи и немно­го ви­на во сла­ву Бо­жию и пред­став­ля­ли на­сто­я­те­лю ра­бо­ту, ис­пол­нен­ную в про­дол­же­нии пя­ти дней. В вос­кре­се­нье по­сле по­лу­дня сно­ва каж­дый уда­лял­ся в свою уеди­нен­ную кел­лию в пу­сты­ню, взяв с со­бою немно­го хле­ба, ко­ре­ньев, со­суд с во­дой и фини­ко­вые вет­ви для пле­те­ния кор­зин. Нес­тя­жа­ние и ни­ще­та бы­ла у них та­ко­вы, что ни­кто из них ни­че­го не имел, кро­ме од­ной вет­хой одеж­ды, ро­го­жи для спа­нья и ма­ло­го со­су­да с во­дой. На­сто­я­тель да­же за­пре­тил им, вы­хо­дя из кел­лии, за­тво­рять дверь, чтобы вся­кий мог вой­ти и невоз­бран­но взять, что хо­тел, из этих убо­гих ве­щей. И вот они жи­ли по апо­столь­ско­му пра­ви­лу «еди­ное серд­це и еди­на ду­ша», и ни­кто не на­зы­вал ни­че­го сво­им, но всё бы­ло об­щее. Рас­ска­зы­ва­ют, что неко­то­рые из пу­стын­ни­ков про­си­ли у пре­по­доб­но­го Ге­ра­си­ма поз­во­ле­ния за­жечь ино­гда но­чью све­чу для чте­ния или раз­ве­сти огонь, чтобы в слу­чае нуж­ды со­греть во­ду. Но свя­той Ге­ра­сим го­во­рил им на это:

– Ес­ли хо­ти­те иметь огонь в пу­стыне, то при­хо­ди­те жить в мо­на­стырь с вновь по­сту­па­ю­щи­ми: я, по­ка жив, ни­ко­гда не по­пущу, чтобы у пу­стын­но­жи­те­лей был огонь!

Жи­те­ли го­ро­да Иери­хо­на, услы­шав о та­ком стро­гом по­движ­ни­че­стве под ру­ко­вод­ством свя­то­го Ге­ра­си­ма, при­ня­ли за пра­ви­ло каж­дую суб­бо­ту и вос­кре­се­нье при­хо­дить в оби­тель пре­по­доб­но­го и при­но­сить в изоби­лии пи­щи, ви­на и все­го по­треб­но­го для мо­на­сты­ря.

Пре­по­доб­ной Ге­ра­сим так стро­го со­блю­дал по­сты, что в Свя­тую и Ве­ли­кую Че­ты­ре­де­сят­ни­цу со­вер­шен­но ни­че­го не вку­шал до са­мо­го Свет­ло­го дня и под­креп­лял свои те­лес­ные и ду­шев­ные си­лы толь­ко При­ча­ще­ни­ем Бо­же­ствен­ных Та­ин. У это­го бла­го­че­сти­во­го на­став­ни­ка под­ви­зал­ся и бла­жен­ный Ки­ри­ак, как о том на­пи­са­но в жи­тии его: «Дру­же­люб­но при­няв при­шед­ше­го к нему Ки­ри­а­ка и про­ви­дя в нем бо­же­ствен­ную сла­ву, пре­по­доб­ный Ев­фи­мий сам об­лек его в схи­му и по­слал на Иор­дан к свя­то­му Ге­ра­си­му. Свя­той Ге­ра­сим, ви­дя юность Ки­ри­а­ка, при­ка­зал ему жить в мо­на­сты­ре и нести по­слу­ша­ния. Го­то­вый ис­пол­нить вся­кую ра­бо­ту, Ки­ри­ак це­лый день про­во­дил сре­ди мо­на­стыр­ских тру­дов, а всю ночь сто­ял на мо­лит­ве, ино­гда толь­ко пре­да­ва­ясь сну на ко­рот­кое вре­мя. Он на­ло­жил на се­бя пост и толь­ко через два дня вку­шал хле­ба и во­ды. Ви­дя та­кое воз­дер­жа­ние Ки­ри­а­ка, несмот­ря на юные го­ды его, пре­по­доб­ный Ге­ра­сим изум­лял­ся и по­лю­бил его. Свя­той Ге­ра­сим имел обы­чай на Че­ты­ре­де­сят­ни­цу ухо­дить в от­да­лен­ней­шую часть пу­сты­ни, на­зы­ва­е­мую Ру­ва, где неко­гда жил пре­по­доб­ный Ев­фи­мий; лю­бя бла­жен­но­го Ки­ри­а­ка за его ве­ли­кое воз­дер­жа­ние, он брал его с со­бою, и там Ки­ри­ак каж­дую неде­лю при­ча­щал­ся Свя­тых Та­ин из рук свя­то­го Ге­ра­си­ма, пре­бы­вал в без­мол­вии до Верб­но­го вос­кре­се­нья и воз­вра­щал­ся в оби­тель, по­лу­чив ве­ли­кую поль­зу ду­шев­ную.

Через неко­то­рое вре­мя пре­ста­вил­ся пре­по­доб­ный отец наш Ев­фи­мий, и об его кон­чине пре­по­доб­ный Ге­ра­сим узнал, на­хо­дясь в сво­ей кел­лии: он ви­дел, как Ан­ге­лы Бо­жии ра­дост­но воз­но­си­ли на небо ду­шу пре­по­доб­но­го Ев­фи­мия. Взяв с со­бою Ки­ри­а­ка, он по­шел в оби­тель Ев­фи­мия и на­шел его уже умер­шим. Пре­дав по­гре­бе­нию чест­ное его те­ло, он воз­вра­тил­ся вме­сте с лю­би­мым уче­ни­ком сво­им Ки­ри­а­ком в свою кел­лию.

Ве­ли­ко­му угод­ни­ку Бо­жию Ге­ра­си­му да­же бес­сло­вес­ный зверь слу­жил, как ра­зум­ный че­ло­век, как пи­шут в «Ли­мо­на­ре»[7] бла­жен­ные от­цы Еви­рат и Со­фро­ний Со­фист: «при­шли мы в оби­тель от­ца Ге­ра­си­ма, от­сто­я­щую на рас­сто­я­нии од­но­го по­при­ща от Иор­да­на, и жив­шие там ино­ки рас­ска­зы­ва­ли нам об от­це Ге­ра­си­ме. Од­на­жды шел он по Иор­дан­ской пу­стыне и встре­тил льва, по­ка­зы­вав­ше­го ему свою но­гу, опух­шую и на­пол­нен­ную гно­ем от вон­зив­ше­го­ся ши­па. Лев крот­ко гля­дел на стар­ца и, не умея вы­ра­зить свою прось­бу сло­ва­ми, умо­лял об ис­це­ле­нии сво­им сми­рен­ным ви­дом. Ста­рец, ви­дя льва в та­кой бе­де, сел, взял но­гу зве­ря и вы­та­щил из нее шип. Ко­гда вы­тек гной, он хо­ро­шо очи­стил ра­ну и об­вя­зал плат­ком. Ис­це­лён­ный лев с тех пор не по­ки­дал стар­ца, а хо­дил за ним, как уче­ник, так что свя­той Ге­ра­сим ди­вил­ся уму и кро­то­сти зве­ря. Ста­рец пи­тал его, да­вая ему хлеб или иную пи­щу. У ино­ков был осёл, на ко­то­ром они при­во­зи­ли для бра­тии во­ду из свя­то­го Иор­да­на. Ста­рец по­ру­чил льву со­про­вож­дать ос­ла и охра­нять его, ко­гда тот па­сет­ся на бе­ре­гах Иор­да­на. Слу­чи­лось од­на­жды, что лев ото­шел от пас­ше­го­ся ос­ла на зна­чи­тель­ное рас­сто­я­ние и уснул на солн­це. В это вре­мя шёл ми­мо с вер­блю­да­ми один че­ло­век из Ара­вии и, уви­дев, что осёл па­сет­ся один, взял его и увел с со­бою. Проснув­шись, лев стал ис­кать ос­ла и, не на­шед­ши его, с уны­лым и пе­чаль­ным ви­дом по­шел в оби­тель к от­цу Ге­ра­си­му. Ста­рец по­ду­мал, что лев за­ел ос­ла, и спро­сил:

– Где осёл?

Лев сто­ял мол­ча, опу­стив гла­за вниз, как че­ло­век. Ста­рец то­гда ска­зал:

– Ты его за­ел! Но бла­го­сло­вен Гос­подь, ты не уй­дешь от­сю­да, а бу­дешь де­лать для оби­те­ли всё то, что де­лал осёл.

По по­ве­ле­нию стар­ца с тех пор на льва ста­ли на­вью­чи­вать, как преж­де на ос­ла, бо­чо­нок ме­рою в че­ты­ре ме­ха[8] и по­сы­лать на Иор­дан за во­дой для мо­на­сты­ря.

Од­на­жды при­шел к стар­цу по­мо­лить­ся один во­ин и, уви­дев льва, но­ся­ще­го во­ду, сжа­лил­ся над ним. Чтобы ку­пить но­во­го ос­ла, а льва осво­бо­дить от ра­бо­ты, он дал ино­кам три зо­ло­тые мо­не­ты. Осёл для мо­на­стыр­ской служ­бы был куп­лен, а лев осво­бож­ден от ра­бо­ты.

Через неко­то­рое вре­мя ку­пец из Ара­вии, увед­ший ос­ла, по­шел в Иеру­са­лим с вер­блю­да­ми про­дать пше­ни­цу; с ним был и осёл. Око­ло Иор­да­на с ка­ра­ва­ном слу­чай­но встре­тил­ся лев; узнав ос­ла, он за­ры­чал и бро­сил­ся к нему. Ку­пец и его спут­ни­ки в ужа­се убе­жа­ли, а лев, схва­тив уз­ду зу­ба­ми, как де­лал преж­де, по­вел ос­ла с тре­мя при­вя­зан­ны­ми один за дру­гим вер­блю­да­ми, обре­ме­нен­ны­ми пше­ни­цей. Вы­ра­жая рё­вом свою ра­дость, что на­шел по­те­рян­но­го ос­ла, лев при­вел его к стар­цу. Пре­по­доб­ный ста­рец ти­хо улыб­нул­ся и ска­зал бра­тии:

– На­прас­но мы бра­ни­ли льва, ду­мая, что он за­ел на­ше­го ос­ла.

Льву да­но бы­ло имя «Иор­дан». По­сле это­го он ча­сто при­хо­дил к стар­цу, при­ни­мал от него пи­щу и не от­лу­чал­ся из оби­те­ли бо­лее пя­ти лет. Ко­гда пре­по­доб­ный отец Ге­ра­сим ото­шел ко Гос­по­ду[9] и был по­гре­бен бра­ти­ею, по устро­е­нию Бо­жье­му, лев то­гда не ока­зал­ся в оби­те­ли, а при­шел через неко­то­рое вре­мя и стал ис­кать сво­е­го стар­ца. Отец Сав­ва­тий и один из уче­ни­ков от­ца Ге­ра­си­ма, уви­дев льва, ска­за­ли ему:

– Иор­дан! Ста­рец наш оста­вил нас си­ро­та­ми: ото­шел ко Гос­по­ду!

Они ста­ли да­вать ему пи­щу, но лев пи­щи не при­нял, а ози­рал­ся во все сто­ро­ны, ища пре­по­доб­но­го от­ца Ге­ра­си­ма, и скорб­но ры­чал. Отец Сав­ва­тий и дру­гие стар­цы гла­ди­ли его по спине и по­вто­ря­ли:

– Ото­шел ста­рец ко Гос­по­ду, оста­вил нас!

Ho эти­ми сло­ва­ми они не мог­ли удер­жать льва от воп­ля и скорб­но­го ры­ча­ния, и чем боль­ше они ста­ра­лись уте­шить его сло­ва­ми, тем пе­чаль­нее он ры­чал, и го­ло­сом, и ли­цом, и гла­за­ми вы­ра­жая скорбь, что не ви­дит стар­ца. То­гда отец Сав­ва­тий ска­зал:

– Ес­ли не ве­ришь нам, то иди с на­ми; мы по­ка­жем те­бе ме­сто, где по­ко­ит­ся ста­рец.

И по­шли с ним в гроб­ни­цу, где был по­гре­бен пре­по­доб­ный Ге­ра­сим. Гроб­ни­ца на­хо­ди­лась око­ло са­мой церк­ви. Став над гроб­ни­цей, отец Сав­ва­тий ска­зал льву:

– Вот здесь по­гре­бён наш ста­рец.

И, пре­кло­нив ко­ле­на, стал пла­кать. Услы­шав это и уви­дев, что Сав­ва­тий пла­чет, лев уда­рял­ся го­ло­вой о зем­лю и страш­но ре­вел. Силь­но рык­нув, он умер над гроб­ни­цей стар­ца. He мог ни­че­го вы­ра­зить лев сло­ва­ми, но всё-та­ки, во­лею Бо­жи­ей, про­сла­вил стар­ца и при его жиз­ни, и по­сле смер­ти, по­ка­зав нам, как по­слуш­ны бы­ли зве­ри Ада­му до его гре­хо­па­де­ния и из­гна­ния из рая.

Так по­вест­ву­ют Иоанн и Со­фро­ний. Из это­го рас­ска­за вид­но, как пре­по­доб­ный Ге­ра­сим был уго­ден Бо­гу, ра­бо­тая во сла­ву Его от юно­сти до ста­ро­сти. Ко Гос­по­ду он и ото­шел в жиз­ни веч­ной, где со свя­ты­ми сла­вит От­ца и Сы­на и Свя­то­го Ду­ха во ве­ки. Аминь.

При­ме­ча­ния

[1] Ли­кия – об­ласть, на­хо­див­ша­я­ся в юж­ной ча­сти Ма­лой Азии.

[2] Фе­о­до­сий II, в жи­тии на­зван­ной «юней­шим», был внук Фе­о­до­сия Ве­ли­ко­го. Ро­дил­ся в 400 го­ду, в 408 году на­сле­до­вал по­сле от­ца сво­е­го Ар­ка­дия Во­сточ­ную Рим­скую им­пе­рию. Вос­пи­тан­ный в стро­гой на­бож­но­сти, Фе­о­до­сий ста­рал­ся ис­ко­ре­нить по­след­ние сле­ды язы­че­ства в Им­пе­рии. Скон­чал­ся в 450 го­ду

[3] Им­пе­ра­тор Во­сточ­ной Рим­ской им­пе­рии в 450–457 го­дах. Же­нат был на сест­ре сво­е­го пред­ше­ствен­ни­ка, Фе­о­до­сия II, Пульхе­рии, ко­то­рая при­ни­ма­ла близ­кое уча­стие в ре­ли­ги­оз­ных спо­рах сво­е­го вре­ме­ни. – IV Все­лен­ский Со­бор был со­зван в 451 го­ду.

[4] Несто­рий, епи­скоп Кон­стан­ти­но­поль­ский, учил, что Иисус Хри­стос не есть ис­тин­ный Бог, а толь­ко про­стой че­ло­век, сын Иоси­фа и Ма­рии, удо­сто­ен­ный за свя­тость жиз­ни осо­бен­ной бла­го­да­ти Бо­жи­ей. По уче­нию Несто­рия, Иисус Хри­стос спа­са­ет нас не Сво­и­ми ис­ку­пи­тель­ны­ми за­слу­га­ми, а при­ме­ром доб­рой жиз­ни. Уче­ние Несто­рия бы­ло осуж­де­но на III Все­лен­ском Со­бо­ре, быв­шем в 431 г.

[5] Па­мять его 20 ян­ва­ря.

[6] Епи­скоп Иеру­са­лим­ский с 315 по 386 г., т. е. рань­ше де­я­тель­но­сти пре­по­доб­но­го Ге­ра­си­ма. В жи­тии, по-ви­ди­мо­му, ав­тор ука­зан непра­виль­но; мо­жет быть, на­до чи­тать Ки­рилл Алек­сан­дрий­ский (ар­хи­епи­скоп в 412–444 гг.), мно­го пи­сав­ший про­тив ере­ти­ков.

[7] «Ли­мо­нарь» («Луг Ду­хов­ный») – со­чи­не­ние гре­че­ско­го ино­ка Иоан­на Мос­ха; на­пи­са­но в на­ча­ле VII ве­ка и со­дер­жит в се­бе крат­кие ска­за­ния о жиз­ни и по­дви­гах свя­тых.

[8] Мех – ко­жан­ый ме­шок, слу­жив­ший ме­рою жид­ко­стей.

[9] В 475 го­ду.